и оба смеются; я стою рядом и стараюсь выглядеть взрослым и независимым. А Анри выглядывает из-за мамы, прижавшись к ней. Мой брат-близнец. Но мы такие разные! Анри был похож на маленького ангелочка: каштановые кудри и нежные черты лица. И только близкие знали, что он — скорее чертёнок, чем ангел. Я же был спокойным ребёнком с самой обычной внешностью. Но мы неплохо ладили с братом: он почти всегда слушался меня, как старшего — я родился раньше на двадцать минут. И, на самом деле, некоторые его розыгрыши придумывал я. Мне нравилось выдумывать, а Анри — действовать. И сновидение у нас нередко было одно на двоих. Вместе мы забирались в чужие сны. Проклятый дар, доставшийся нам от отца. Но тогда мы об этом не знали — для нас это была всего лишь игра.
Тем утром, тринадцать лет назад, отец рано разбудил меня и позвал с собой на рыбалку. Мне очень хотелось спать, но я тут же вскочил, стараясь прогнать сон: накануне вечером мы повздорили, но раз отец берёт меня с собой — значит, уже не сердится. Или хочет поговорить. Анри крепко спал на соседней кровати, и, как всегда, одеяло почти сползло на пол — я укрыл брата, чтобы не замерз, быстро оделся и вышел во двор.
Дом наш стоял почти на самом берегу реки. Отец не был заядлым рыболовом. Но время от времени, как он сам говорил, ощущал потребность «помедитировать с удочкой в руках». Иногда он брал с собой меня. И почти никогда — Анри: мой брат был слишком непоседлив.
Мы уже сидели на берегу, закинув удочки, когда отец заговорил:
— Я знаю, ты разозлился на меня вчера. Но я всего лишь беспокоюсь за вас с Анри.
— Но ведь мы не сделали ничего такого, — закусив губу, я смотрел на отца, пытаясь понять, сердится ли он сам. Вчера он был очень сердит.
Дело в том, что мы с Анри устроили отличный кошмар нашему учителю физкультуры. И он его заслужил, потому что издевался над моим братом. Хотя Анри любил бегать и плавать, но любые другие физические упражнения и виды спорта он ненавидел и игнорировал. Для него были пыткой все эти прыжки в длину и высоту, лазание по канату, футбол, баскетбол и прочее. Я тоже не любил, но как-то осиливал — так что, изводить меня у физрука особого повода не было. А вот Анри доставалось: учитель выставлял его на посмешище перед всем классом. Если бы это делал кто-то из одноклассников, мы с братом просто побили его. Или еще как проучили. Пусть мы и не были крепышами, за себя постоять могли. Но как быть с учителем?
Вот мы и добрались до него единственным способом, которым могли. И как раз обсуждали «удачно проведенную операцию», довольные собой — когда нас невольно подслушал отец. Он был очень зол. Сказал, что мы поступили ужасно и подло, и чтобы никогда больше не делали ничего подобного. Мы не могли понять, почему. Ведь мы всего лишь отомстили обидчику. Я, конечно, задумался над этим — ведь отец не станет говорить просто так. Анри фыркнул и надулся. И потом сказал мне, что отцу легко говорить — не его же унижали — и вообще плевать на его, Анри, страдания. Он был очень обижен. И, честно говоря, я понимал его. Если бы отец тогда, как следует, всё объяснил…
Я надеялся, что он сделает это сейчас — для того и позвал с собой на реку.
Отец, нахмурившись, смотрел на меня:
— Ты не понимаешь. Это может быть опасно. Если кто-то узнает о ваших способностях, он захочет использовать вас. И не всегда для хороших целей.
Я фыркнул:
— Да как это можно использовать? Это всего лишь сны.
— Позже ты поймёшь, — отец старался выглядеть спокойным, но я чувствовал его тревогу.
— Я лишь хочу, чтобы ты пообещал мне, Виктор: если что-то случится… что-то нехорошее — ты пойдёшь к отцу Оливеру и всё ему расскажешь. Он поможет тебе — я абсолютно ему доверяю.
Все еще не понимая, что происходит, я молча смотрел на отца.
Он взял меня за руку:
— Обещаешь?
Я кивнул. Оливер был школьным другом отца и настоятелем монастыря Святого Франциска. Он нравился мне, хотя казался «неправильным священником»: жилистый и молчаливый, он больше был похож на рыбака или плотника чем на служителя Церкви.
Вдруг отец вздрогнул — словно что-то почувствовал. Мгновение он сидел, прислушиваясь. Потом вскочил на ноги:
— Жди меня здесь, Виктор, — и уже бежал к дому.
Я растерянно смотрел ему вслед. Потом отложил свою удочку, поднялся и тихонько пошел за отцом.
А он уже взбегал на заднее крыльцо. Навстречу ему вышел мужчина в спецовке и кепке, скрывающей глаза. Никогда прежде я не видел его, и он мне совсем не нравился. Отец и незнакомец замерли, увидев друг друга. Мужчина что-то резко спросил. Отец, приблизившись, ответил. Незнакомец отпихнул его так, что отец упал, и выхватил пистолет.
— Нет! — я вскрикнул и сам испугался своего голоса.
Мужчина тут же обернулся и сделал шаг в мою сторону.
— Виктор, беги! — отец вскочил и бросился на незнакомца. Завязалась драка.
— БЕГИ!!!
Я всё ещё стоял, замерев.
Выстрел.
Отец остался лежать, а незнакомец поднялся и направился ко мне. Я смотрел на него и не мог шевельнуться. А потом побежал — сам не зная, куда. По мостику перебрался на другой берег. Ближайшие дома пригорода были в другой стороне, но назад пути не было — там меня ждал убийца. Я бежал, куда глаза глядят, лишь бы подальше. Отец… Мама… она ведь там! И Анри!
Я остановился на миг — перевести дыхание. Обернулся. Прислушался. Кажется, погони уже не было. Но возвращаться страшно. Точно! У дороги есть телефонная будка. Я вызову полицию. Теперь я знал, что делать — цель придала мне сил.
К счастью, будка была на месте. Я влетел в неё и набрал номер.
«Полицейское отделение округа N, слушаю вас».
Задыхаясь, я прокричал в трубку:
— В моего отца стреляли! Он ранен… Там ещё мама! Анри! … Адрес… Уотер лейн, дом десять
«Кто Вы? Назовите себя».
Но в это мгновение я увидел бегущего со стороны реки человека.
Это ОН!
Я выскочил из будки и бросился бежать. На моё счастье, на дороге показался городской автобус. Я запрыгнул внутрь, двери закрылись, и автобус успел набрать скорость прежде, чем убийца нагнал его.
Я выдохнул и, нашарив в карманах мелочь, заплатил за билет. Сердце билось где-то в горле. Мама. Анри. Они
